Сергей Боярчуков родился в 1976 году в г. Винница. В 1997 году окончил юридический факультет Киевского национального университета им. Тараса Шевченко. С 1995 года работал в АК «Киевэнерго», где прошел путь от старшего юриста до директора юридического департамента. Позднее занимал должность председателя юридического департамента ГП «Энергорынок». В 2003 году Сергей Боярчуков совместно с Сергеем Алексеевым создал адвокатское объединение «ХХІ век», которое специализировалось на судебном разрешении споров. В 2005 году партнеры основали юридическую компанию «Алексеев, Боярчуков и партнеры». Адвокат, арбитражный управляющий 5-й категории, член Ассоциации юристов Украины, Ассоциации адвокатов Украины, Международной ассоциации адвокатов, Всеукраинской саморегулируемой организации арбит-ражных управляющих «Ассоциация антикризисного менеджмента». Основные специализации: банкротство, банковское право, корпоративное право, судебная практика.

«Вся работа с предприятием-банкротом в Украине сводится преимущественно к борьбе за персоналию арбитражного управляющего», – считает Сергей Боярчуков, управляющий партнер ЮФ «Алексеев, Боярчуков и Партнеры»

— В чем специфика банка как кредитора в делах о банкротстве?

— Банк сталкивается с клиентами-банкротами в двух случаях. Первый — это когда клиент, у которого в банке открыт счет, попадает в процедуру банкротства или в отношении него вводится внешнее управление. Общение с таким клиентом ничем не отличается от взаимодействия с любым другим юридическим лицом, за исключением небольших корпоративных нюансов. Что же касается заемщиков-банкротов — вторая распространенная ситуация, — то это целый пласт работы банковских юристов. Во многих банках даже существуют специальные отделы, которые сопровождают процедуры банкротства таких должников. По большему счету, когда мы говорим о взаимоотношениях банка и должника-банкрота, задача банка — «вырвать» залоговое имущество, попавшее в ликвидационную массу, или обеспечить его продажу по максимально высокой цене.

— Какая часть проблемной задолженности приходится на банкротные производства?

— Практически любой проблемный заемщик рано или поздно уходит в процедуры банкротства. Все зависит от поведения банка и его политики в отношении должников. Безусловно, желательно изъять залоговое имущество у проблемного должника до начала процедуры банкротства. Ведь потом быстрые способы обращения взыскания на залог уже не работают, и необходимо применять процедуры, прописанные в законе «О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом», а нормы этого закона, к сожалению, не очень-то «банкоориентированы».

— В чем это проявляется?

— О «дырах» существующего закона о банкротстве все уже просто устали говорить. Мы ждем изменения политики в отношении банков. Сегодня банк по сути не имеет возможности влиять на судьбу своего проблемного заемщика. Ведь банк является обеспеченным кредитором — у него, как правило, есть залоговое имущество, а это значит, что он не имеет права входить в комитет кредиторов и влиять на судьбу предприятия-банкрота. Банк может «сидеть в сторонке» и наблюдать, что же происходит с имуществом, находящимся у него в залоге. У банка есть возможность запретить арбитражному управляющему реализовать имущество ниже определенной цены. Но, как показывает практика, эта норма неэффективна. Оценка имущества банком максимально приближена к оценке, сделанной в момент выдачи кредита. Как правило, это происходило до существенного снижения цен на рынке. Банк пытается «продавить» эту свою высокую цену, но арбитражный управляющий не фокусник, и не может продать имущество по цене, заведомо выше рыночной. Так что банк рано или поздно вынужден идти на уступки, поскольку понимает, что другого механизма у него нет. Причем договоренности в большинстве случаев носят непубличный характер. Более того, сейчас немногие оставшиеся покупатели склонны покупать чистые активы, не обремененные скандалами и потенциальными судебными разбирательствами.

— Одной из новаций последнего времени является переход к электронным форматам реализации имущества. Насколько соответствующие процедуры урегулированы и работоспособны?

— Сегодня любая организация, занимающаяся реализацией имущества, в том числе заложенным банковским имуществом, имеет возможность проводить электронные торги. Я затрудняюсь сказать, насколько это эффективно, поскольку нет рынка — заключаются какие-то точечные сделки, по которым тенденцию не определить.

На мой взгляд, огромная ошибка Украины в том, что у нас слишком много торгующих организаций — практически каждая из них аффилирована с тем или иным арбитражным управляющим. Это не нарушает закон, но очень сильно снижает качество рынка — ни о какой профессиональной деятельности, как правило, речь не идет. С одной стороны, рынок сильно зарегулирован, с другой — безумное количество участников и отсутствие действенных инструментов ответственности порождают всяческие злоупотребления.

По большому счету вся работа с предприятием-банкротом в Украине сводится к борьбе за персоналию арбитражного управляющего. О независимости последнего практически никто не говорит. Когда дело о банкротстве только набирает обороты, потенциальные участники устраивают горячие споры относительно того, чей арбитражный управляющий будет назначен на объект. Соответственно, вопрос назначения является одним из самых сложных и скандальных моментов дела о банкротстве. В этом вопросе судебная практика меняется очень сильно. Раньше арбитражного управляющего можно было сменить достаточно просто, потом — лишь на основе жалобы на его действия как управляющего именно в конкретном деле о банкротстве. Еще позже была сформулирована позиция Верховного Суда Украины: вопрос назначения арбитражного управляющего обжалуется максимум до второй инстанции, и его нельзя обжаловать в кассации. Позиция очень спорная, у меня есть масса примеров вопиющих нарушений, допущенных именно апелляционным судом, например, назначение на крупнейшее госпредприятие арбитражного управляющего первой категории, хотя по закону на это предприятие можно назначать арбитражного управляющего лишь пятой — наивысшей — категории.

Нередки и противоположные ситуации. К примеру, я являюсь арбитражным управляющим пятой категории, но меня довольно часто назначают на банкротства первой категории. Зачем? Пусть такими делами занимаются те, кому это действительно интересно. Следует четко установить, на какие предприятия могут назначаться арбитражные управляющие соответствующей категории.

— То есть даже с учетом всех изменений в судебной практике назначить своего управляющего сложно, но можно?

— Это абсолютно не сложно. Рынок давным-давно придумал ответы на все вопросы, в том числе и об автоматическом назначении арбитражных управляющих. Действующий закон о банкротстве практически лишает арбитражных управляющих возможности легально заработать. И для многих из них выходом стал отказ от назначения за определенное вознаграждение со стороны заинтересованных лиц. Проконтролировать это невозможно.

— В кредитных правоотношениях часто фигурируют физические лица — как заемщики, так и поручители. Заинтересованы ли банки во введении института банкротства физлиц в Украине?

— На мой взгляд, законодатель катастрофически опаздывает с введением института банкротства физических лиц. В банках накопился огромный пласт безнадежной задолженности физлиц. Ее нельзя нормально списать, да и списывать всем подряд банки не хотят. Мы знаем, что были попытки применять действующее законодательство о банкротстве к физическим лицам — на мой взгляд, это притянутые за уши незаконные схемы, но они применялись и породили массу незаконных правоотношений. Суды по соответствующим сделкам продолжаются и ныне. Такая ситуация возникла вследствие того, что законодатель своевременно не предложил цивилизованный и адекватный механизм урегулирования проблемы.

На рассмотрении парламента сейчас находится несколько законопроектов, не предполагающих особой революционности, но призванных установить четкие правила в процедуре банкротства физлиц. Но законопроекты не прошли даже первого чтения, и с учетом традиций украинского законотворчества можно предположить, что финальный текст закона очень сильно будет отличаться от проектов. На нынешнем эта-пе это скорее приглашение участников рынка к конструктивному диалогу.