Токсическая угроза
Проблемные кредиты стали бичом банковской системы. Больше половины всех выданных займов, вероятно, никогда не будут возвращены. Банкам приходится договариваться даже с самыми недружелюбными заемщиками, а чиновники регулярно сочиняют законопроекты, которые обещают одним махом решить проблему токсических кредитов. Но успехи пока минимальны
Полномасштабное возобновление банковского кредитования невозможно, пока не будет решена проблема необслуживаемых долгов. Этот тезис не случайно все чаще звучит из уст банкиров и чиновников. Украина лидирует среди стран с крупнейшими токсическими портфелями кредитов банков — доля необслуживаемых долгов в июле 2017 года достигла рекордных 58%. «Два фактора объясняют это явление. Первое — отсутствие защиты прав кредиторов. Большинство кредитов не обслуживаются только потому, что у заемщиков есть возможность избегать этого. Они понимают, что банки беззащитны. Ведь если бы работали институции и судебная система, то после первых нескольких кейсов взыскания банками всех залогов или бизнеса должника платежная культура резко изменилась бы», — уверен директор департамента финансовой стабильности НБУ Виталий Ваврищук. Вторым фактором, который способствовал ухудшению кредитной дисциплины, он называет «глубину экономического кризиса, а именно — девальвацию гривны на 60% и падение ВВП на 15%».
К началу марта 2018 года кредитный портфель банков превысил 1,1 трлн грн, а проблемной оставалась каждая вторая выданная гривна. Клиенты банков не хотят возвращать 625 млрд грн — это абсолютный рекорд для Украины. Правда, доля необслуживаемых кредитов в последнее время начала медленно снижаться и опустилась до 56,2%. Это произошло не благодаря урегулированию проблемной задолженности должниками, а за счет выдачи новых кредитов и роста общего портфеля кредитования в этот период примерно на 70 млрд грн.
ЯРМАРКА ДОЛЖНИКОВ
Украинцы демонстрируют, что они не «трусы». Не платят по долгам как бизнес (не возвращается 58% кредитов), так и население (54%). От валюты займа нежелание платить также особо не зависит: не обслуживаются 52% гривневых и 61% валютных кредитов. Ситуация в банках-банкротах, ликвидацией которых занимается ФГВФЛ, настолько плачевна, что ее даже не учитывают при подсчете этих данных. Чиновники Фонда жалуются, что после признания банка неплатежеспособным до 97% его заемщиков сразу прекращают платить, думая, что их кредит автоматически обнулился. «Но если проблемные заемщики считают, что у них все в порядке, то они себе купили билет на Луну в один конец», — безапелляционно заявляла осенью замглавы НБУ Катерина Рожкова.
Если анализировать только работающие банки, то самый плохой кредитный портфель у ПриватБанка — уровень NPL составляет 86,7%. Его токсические кредиты (в основном инсайдерские) занимают 38% от всех проблемных кредитов в стране. Не сильно отстают от него другие госбанки: Ощадбанку, Укрэксимбанку и Укргазбанку заемщики не возвращают 58,8% портфеля. «Госбанки активно кредитовали бизнес бывших политиков. Это было директивное кредитование, часто банки не проводили надлежащий анализ кредитных рисков или он был абсолютно формальным. Министр финансов Александр Данилюк уже публично упоминал, что приложит усилия для раскрытия проблемных заемщиков. Это был бы правильный шаг. Страна должна понимать, «кто герои» и почему госбанкам понадобилась докапитализация на $10 млрд за последнее десятилетие», — говорит Виталий Ваврищук.
Чуть лучше ситуация в банках иностранных банковских групп (44%) и банках с частным капиталом (25%).
ПОИСК ВЫХОДА ИЗ ТУПИКА
Осознание проблемы — первый шаг к ее решению. Но на банковском рынке этот принцип не работает, поскольку самые злостные неплательщики по кредитам или имеют депутатские мандаты, или контролируют народных избранников. Законопроект о защите прав кредиторов парламент отказывается принять с 2015 года. Единственным прорывом в этом направлении банкиры называют закон «О финансовой реструктуризации». Но даже он пока не «взлетел». Закон был принят в июне 2016 года, но реально заработал только в апреле 2017-го, когда начал функционировать секретариат финреструктуризации.
Не приходится ожидать добровольной реструктуризации ни проблемных инсайдерских кредитов ПриватБанка, ни кредитов, «потерянных» банками в зоне АТО и Крыму. Под добровольную реструктуризацию не попадают и судебные войны с заемщиками. Например, суды за три года удовлетворили иски Ощадбанка к должникам, их бенефициарам и поручителям на 40 млрд грн. А реально из них взыскано всего 3 млрд грн деньгами и 1,5 млрд грн имуществом.
Действие закона могло бы распространиться практически на 230 млрд грн кредитов, которые банкам не возвращают 40 групп корпоративных заемщиков. Подтолкнуть к сотрудничеству должны были бонусы участникам реструктуризации. Например, банки получили льготы по выполнению нормативов НБУ (краткосрочной ликвидности, инвестирования, валютной позиции) и разрешение на специальные условия резервирования. Они могут списать заемщику часть долга, установить процентную ставку на любом уровне — даже 0%, конвертировать валютный долг в гривну, реструктурировать его на любой срок. Закон разрешил перевод долга в капитал. Предусмотрены и налоговые льготы: банки могут в счет погашения долга принять имущество без НДС, а также не платить налог на прибыль при расформировании резервов. Бизнесу обещана простая реструктуризация налогового долга.
Но заемщики не выстраиваются в очередь. «Не будет у нас так, как в Турции, где за несколько лет удалось завершить 3800 процедур», — говорит член набсовета по финансовой реструктуризации, заместитель директора департамента реструктуризации задолженности и взыскания Ощадбанка Ирина Мудрая.
К началу 2018 года состоялось восемь реструктуризаций на сумму свыше 8 млрд грн. «У нас завершены четыре процедуры на сумму свыше 5 млрд грн», — уточняет Ирина Мудрая. Крупную сделку на $100 млн с группой компаний «Торонто-Киев» заключил Альфа-Банк. Еще три реструктуризации провели Индустриалбанк, Экспресс-банк, финансовые компании «Капитал Экспресс» и «Морган Капитал». В начале февраля стартовала девятая процедура: сделку между Ощадбанком и «Укрвторчерметом» набсовет анонсировал как «рекордную».
Завантаження...
Перезавантажити документ 
Відкрити в новій вкладці ВЫБИТЬ ВСЕ
Пока нынешние законы работают плохо, а идеальные еще не приняты, банкам приходится выжимать максимум из доступных им легальных инструментов влияния. «Мы разделяем проблемную задолженность клиентов, которые не хотят платить, и клиентов, которые не могут платить. И подходы к работе с ними отличаются. Клиентам, которые не могут платить, если мы считаем их хозяйственную деятельность перспективной, мы готовы проводить реструктуризацию долга», — рассказал директор по корпоративному бизнесу Проминвестбанка Юрий Лободин. По его мнению, жесткая позиция НБУ, который нестандартные способы реструктуризации квалифицирует как дефолт, усложняет работу с такими заемщиками. «Поскольку есть льготные условия резервирования по госпредприятиям стратегического значения, было бы логично дополнить список стратегических частными экспортерами», — советует банкир.
Изначально любой банк пытается договориться с заемщиком, изменить условия возврата кредита, но если эти попытки оказываются безуспешными, начинается судебный процесс, рассказывает заместитель директора департамента урегулирования долговых обязательств Укргазбанка Денис Дольский. «Получаем решение суда и снова пытаемся договариваться с заемщиком. Если не получается, тогда инициируем исполнительное производство. В среднем мы проходим все этапы — от суда до окончания исполнительного производства — за два года», — отметил Денис Дольский.
Банки и заемщики борются за свои интересы до «последней капли крови». И не всегда заемщики хотят оставаться в рамках закона. «Влияние несовершенства судебной системы отличается в зависимости от масштаба кейса. Если сумма кредита $30 млн, а ставка 10% годовых, то в год должнику набегает $3 млн процентов. Даже половины этой суммы — $120 тыс. в месяц — достаточно, чтобы недобросовестный заемщик «ездил по кругу» в судах, затягивая возможность взыскания на годы», — говорит Юрий Лободин.
Но ни позитивное решение суда, ни открытое исполнительное производство не гарантируют банку возмещения средств. «У нас 95% необслуживаемого портфеля отсужено и лежит в исполнительном производстве. Есть сложности с тем, что имущество, выставленное на торги, не пользуется спросом. Мы можем продать до 30% имущества с первого раза, а остальные лоты выставляем на повторные торги, — говорит Денис Дольский. — Уценка недвижимости происходит максимум на 30%, движимого имущества — на 50%. Даже после этих уценок рынку зачастую неинтересны лоты».
Понимая, что суды не дают 100-процентный гарантированный позитивный результат, даже ФГВФЛ пытается проводить добровольные реструктуризации. 40 тысячам ипотечных заемщиков Фонд предложил реструктуризировать 68 млрд грн долга под 0,01% годовых. Если они не согласятся, их кредиты вскоре выставят на «Prozorro.Продажи», где в среднем Фонду удается продавать права требования по кредитам за 28% от балансовой цены. Общий объем продаж на площадке перевалил в марте за 7 млрд грн. Продаются даже проблемные долги из зоны АТО. «Наш товар — это права требования банка к заемщику. На голландских аукционах цена может упасть на 80%, но даже по такой цене в начале 2018 года продавалось до 25% лотов. Последними на торги будут выставлены кредиты, которые обслуживаются, но их всего 2%. Это, как правило, более свежие портфели, например Фидобанка и Платинум Банка, которые выдавали кредиты после 2014 года, — говорит начальник департамента управления проблемными активами ФГВФЛ Ольга Билай. — А портфель валютных кредитов 2008—2009 годов абсолютно мертвый. Это, например, банк «Надра», где 99% портфеля кредитов физлиц — это валютная ипотека. Там заемщики психологически пережили все беды, и их долг стоит дешево. Даже за 20% мы сможем продать мало таких кредитов, а в основном они уйдут уже в пуле».
Завантаження...
ПЕРЕВОСПИТАНИЕ ЗАЕМЩИКОВ
В текущем году банкиры не ожидают прорыва в вопросе решения проблемы долгов. Закон о финансовой реструктуризации завершит работу уже в октябре 2019 года, поэтому парламенту, возможно, придется пролонгировать его действие. «В 2018 году мы намерены провести пять-шесть процедур на сумму несколько десятков миллиардов гривен. И на этом в принципе будет отработан наш NPL-портфель, который можно оживить», — прогнозирует Ирина Мудрая. Среди проблем она назвала то, что госбанки не могут использовать норму о «прощении долга», поскольку «правоохранительные органы не всегда мыслят экономическими категориями».
Завантаження...
Выход из ситуации предложили ЕБРР с НБУ. В сентябре они анонсировали рынку новый законопроект о компаниях по управлению проблемной задолженностью — как частных, так и государственных, чтобы полностью очистить баланс банков от токсических кредитов. Но даже к апрелю документ так и не подали в парламент. Хотя, как уверяет Виталий Ваврищук, «есть полная поддержка этого законопроекта». В Ощадбанке предупреждают, что не стоит верить в еще один спасительный закон. «В нашей стране отсутствует вторичный рынок по работе с NPL. Банковское сообщество поддерживает этот законопроект как дополнительный инструментарий, который должен помочь банкам расчистить часть своих неработающих кредитов. Но он не должен подаваться как панацея, которая расчистит все портфели», — поясняет Ирина Мудрая. Законопроект вызывает много вопросов: от того, с каким дисконтом госбанки должны продавать долги, до того, каким образом привлечь инвестора, если валютный долг можно продать только за гривну. Учитывая все сложности, в Минфине заявили, что, возможно, государственная компания по управлению проблемными активами не будет создана, даже если обсуждаемый законопроект примут.
Пока не приняты законы о защите прав кредиторов или об управлении проблемными активами, банки самостоятельно придумывают методы защиты своих прав. «Креативная команда юристов Ощадбанка внедрила новый инструмент для борьбы с крупными (недобросовестными — ред.) поручителями. Мы заключаем с ними договор по английскому праву о применении английского права и рассмотрении споров в иностранных юрисдикциях. Это такой психологический момент», — рассказала Ирина Мудрая. Инструмент усиливает защиту интересов Ощадбанка, но пока ему не доводилось пользоваться этими договорами.
Банкам важно не только вернуть старые проблемные кредиты, но и избежать выдачи новых заведомо невозвратных займов, если за ними приходит мошенник или неплатежеспособный заемщик с долгами в других банках. С ними будет «бороться» кредитный реестр НБУ. Закон о его создании Верховная Рада приняла в феврале, и уже с апреля все банки начали подавать информацию о крупных заемщиках. ФГВФЛ будет наполнять реестр с июля. Уже осенью любой банк сможет искать в этой базе данных информацию о своих потенциальных клиентах. Заместитель главы правления, начальник юридического департамента УкрСиббанка Сергей Панов говорит, что банки ожидали принятия этого закона, и он действительно сможет помочь возобновить кредитование. «Кредитный реестр НБУ не позволит при выдаче кредита ввести банк в заблуждение мошенником, который считает, что может не платить. Банки будут знать больше о своих клиентах, и поэтому кредит окажется невыгодным для крупных мошенников», — уверен он.
Заемщики будут знать, какая информация о них хранится в кредитном реестре НБУ, кто запрашивал ее, а также смогут «стирать» информацию из реестра в случае погашения кредитных долгов. По словам Сергея Панова, новый закон не запрещает кредитовать клиентов с проблемными долгами в других банках, просто банки теперь будут принимать решения осознанно. «Этот закон не запрещает перекредитовывать бизнес, если компании нужны новые деньги, чтобы работать дальше. Банк будет видеть бенефициаров, отчетность, предоставленную другим банком, который выдавал кредит. Отношения между заемщиком и банком станут более прозрачными и открытыми», — утверждает банкир. «Технически мы не можем запретить кредитовать заемщиков, но вопросы к риск-менеджменту в таких банках будут. Со временем в постановлении №351 мы обяжем банки снижать класс заемщика, если он допустил дефолт и не погашает кредиты в других банках», — предупредил Виталий Ваврищук.
Завантаження...